|  |  | |
Наша нежность друг к другу
подобна хрустальной вазе;
береги её, не дай расплескаться
зря…
| На мне, как на кошке, всё заживает,
А раны мои – просто раны души,
Но только – о Боже! – как больно бывает,
Когда они вдруг кровоточат в тиши.
| Хочу бессмертия родным,
Друзьям, любимым, дорогим.
Хочу каминного огня,
И... чтобы помнили меня
|
Вы знаете, претит мне каждый раз,
Когда стихи поэтов разбирают,
По мыслям и цитатам разнимают
И объяснить пытаются тотчас,
| Слабая до беспомощности,
Вся будто насквозь остывшая,
Шагаю по чьей-то молодости,
От жизни такой отвыкшая.
| Сегодня лопнула струна,
Струна душевного терпенья.
Куда летишь моя страна?
И где найдешь своё спасенье?
|
Что мы собираемся оставить нашим потомкам, даже если эти потомки совершенно на нас не похожи? Если наши деньги завтра превратятся в прах. Если мы не сможем вывезти наших детей и внуков из задыхающейся в экологическом дисбалансе страны в другую, чистую страну по той причине, что такой страны больше нет. Если нам некуда будет отступать. Нам. Организмам, паразитирующим на гибнущих планетах…
|
|
Яркий свет. Откуда? Раньше было только что-то теплое и мягкое рядом и попискивание таких же маленьких клубочков. А сейчас так ярко. Котенок зажмурился, но любопытство все же пересилило, и он вновь открыл глаза. Что-то огромное появилось перед ним, и малыш от неожиданности прижался к холодному полу. Но что-то большое открыло рот и начало его облизывать, по запаху котенок узнал мать... Друзья остались рядом – верные спутники кузнечкиной старости; когда смотришь в их лица, видишь не свою старость, а их молодость и жизнь кажется нескончаемой…
Они знают тебя, как облупленного и дорожат тобой, ни смотря ни на что – ни на то, что ты пропадаешь, не объясняя, ни на то, что ты молчишь, замыкаясь в себе, ни на то, что ты стрекочешь без конца, не смолкая и не давая вставить слово…
|
| |
|  |
