Мостика не было. Клубящаяся мгла заполняла узкое ущелье. Туман скрывал непостижимую высоту провала и несколько успокаивал, но порой неожиданный порыв ветра сдергивал молочную пелену и обнажал головокружительную высоту, на дней которой обрадованно скалились острые камни
– Ты куда меня привел? — голос начальника не предвещал ничего хорошего.
– Иван Петрович! — лебезящий тенор референта, отражаясь от окружающих скал, создавал неповторимые звуковые эффекты. — Вы только посмотрите, какая вокруг красота!
– А как мы переберемся на ту сторону? — саркастический рык заотражался от каменных стен и болью сконцентрировался в ушах референта.
– Я… я, Иван Петрович… Расселина ведь такая неширокая, не более двух метров. Я отыскал самое узкое место. Ее можно легко перепрыгнуть, вот смотрите. Оп! Я уже там! Оп! Я уже здесь!
– Это ты со своей безмозглой башкой такой легковесный, что можешь скакать горным козлом! А у меня вес, — веско произнес начальствующий голос.
– Я… я, Иван Петрович… Я сделаю вам мост! — служебное рвение сожгло остатки разума референта.
Он, примерившись, плюхнулся на противоположную сторону ущелья, зацепившись носками ботинок на одной стороне и прочно вцепившись в скальную кромку на другой. Желание сделать все, что угодно, лишь бы угодить начальству, взяло верх над здравым смыслом.
– Идите, Иван Петрович, я держусь достаточно крепко!
– Гм! — начальственные глаза придирчиво оглядели широкую спину подчиненного. На него всегда можно было положиться. Пожалуй, тут можно пройти. Референт не раз показывал свою цепкость, удерживаясь в таких ситуациях, когда не выдерживали другие.
Величественная нога ступила на живой мостик. Тот даже не пошатнулся. И начальственное сердце переполнилось благодарностью к подчиненному и уверенностью в завтрашнем дне.
А сердце референта пело: такой глубокий прогиб, несомненно, не останется неоцененным! Референту вдруг захотелось сделать для начальника что-нибудь еще, и он пожалел, что не обрызгался предварительно цветочным одеколоном, или не включил какую-нибудь незатейливую мелодию, дабы ублажить слух руководства.
Чтобы хоть как-то компенсировать свой промах, референт принялся мурлыкать себе что-то под нос.
Но этого показалось недостаточно: прикосновения начальственных ног к спине выглядело откуда-то из глубины души — еще более глубокой, чем раскрывающаяся внизу бездна — священный трепет, приближающийся к религиозному экстазу и намного превосходящий сексуальные ощущения при оргазме.
Захотелось сделать еще что-нибудь для любимого начальника: запеть во все горло, закричать, замолиться — обрывки образования давали о себе знать.
Но все, что мог делать референт — это глубоко прогибаться. И врожденный инстинкт, независимо от беспокоящих сигналов разума, подал свою команду. И референт в очередной раз глубоко прогнулся…
Два тела, кувыркаясь, летели довольно долго, но все же нашли успокоение на острых камнях.
Сергей Трищенко
Обсуждение текста - http://www.zvuk.nnov.ru/forum/index.php?showtopic=423
| 
