Мертвым дыханием она скользила по моей коже во время моего
печального полета. Я падал очень быстро, пока меня не поймали костлявые руки
деревьев – ледяные пальцы с легкостью прошли сквозь меня, не оставляя никаких
шансов на выживание. Я думаю, что умер бы сразу же, если бы не она…
Я висел, на каком – то очень старом дереве, проткнутый
десятком его веток-копий; во мне еще оставались кое-какие силы, и я даже смог
открыть свои обреченные глаза – очень хотелось наблюдать ее совершенную
безжизненную красоту, хотя бы в последний раз.
Моя кровь лениво вытекала из десятков ран и ручьем сползала
куда-то вниз по окостеневшим рукам моего палача, густея на морозе. Я знал, что
она сейчас радуется, - слышал, как она громко пела нежным голосом вьюги,- но не
моей смерти. Она радовалась тому, что наконец-то пробралась ко мне внутрь – к
сердцу, венам, сосудам…я чувствовал растекавшийся по моим жилам холод у себя
внутри, одновременно проникая во все ее тайны, и…я ликовал, что меня убивала такая красота!
Она – само совершенство, в ней нет ничего лишнего или
недостающего. Она идеальна; я помнил, что еще вчера здесь повсюду была влага,
слякоть, и осень своим грязным и унылым тельцем небрежно пачкала наши чувства,
принося неуверенность и беспокойство, нагло воруя золото беспомощных перед ней
деревьев, выпотрошенных ею до конца; отбирала последнее, что оставалось у нас с
лета.
Но уже сегодня сюда ворвалась она, безвозвратно похоронив
это все под своим снежно-белым телом. Тяжелой кипенной слезой, высушенной
морозным ветром, она укрыла нас, вызывая чувство смятения и неопределенности...
Каждый раз своим приходом она обещала покой, как и сейчас,
но очередной раз это оставалось лишь обещанием, при каждом порыве- вздохе
простывшего ветра которое сухим песком слетало с крыш и стучало по стеклам
окон. И каждый раз она возвращала меня к некогда мучившим и уже, казалось,
забытым мною вопросам, на которые не было ответов.
Это всегда беспокоило меня, всегда сбивало с моего пути.
Хотя она никогда не смеялась надо мной, а даже на самом деле хотела помочь; и в
этих узорах-символах, что стылой рукой оставлялись на моих окнах, казалось,
были ответы на все вопросы. Но я не понимал ее языка.
Она приходила и страстно вонзалась в мою душу, просясь войти
внутрь, звала в безумный танец снежинок, страстно обжигая меня своими дикими
поцелуями. Сотни раз она будила меня ночью своим невыносимым криком тишины; я
подходил к окну, отодвигая шторы, и, забывая про все на свете, зачарованный ее
колдовством, наблюдал, как она ослепительно ярким пламенем горела в бешеных
хороводах, что тысячелетиями кружатся на Земле. Она звала меня, она хотела
меня… всего - целиком и полностью, и…я больше не смог терпеть и ждать.
Я открыл свое окно и отдал ей себя без остатка. В те секунды
моего сумасшедшего полета я подарил ей все свои мечты, фантазии, чувства; все
свои мысли, вопросы и ответы, я ничего не скрывал от нее, а она от – меня, и мы
оказались на редкость очень похожими…
Я чувствовал, как мои неподвижные глаза стекленели от ее
дыхания – она была рядом со мной, как теперь будет всегда. Падал снег, укутывая
мое беспомощное тело в неизменные тысячи лет шелка. Она смотрела на меня своими
прозрачными глазами, примеряя бусы из капелек моей крови, и все повторяла: “Все
хорошо, все будет хорошо… ”
Снежно-белая
подхватила мой последний выдох и с невообразимой мне ранее скоростью унесла в
свой полный сказок и волшебства мир, наконец-то принеся мне долгожданный покой…
Автор - Вэ.
27 октября 2003 г.
