|
Уроки
словесности от Владимира Познера
Он интересен, остроумен и по-своему обаятелен.
Он свободно говорит на русском, английском и французском языках. Его
профессионализм – пример качественной журналистики. И если бы выбирали «лицо»
современного российского телевидения, то, безусловно, доверили бы этот титул и
вместе с тем огромную ответственность именно ему – Владимиру Владимировичу Познеру, президенту
Академии Российского телевидения (1994-2008).
ДОСЬЕ
НА ГЕРОЯ:
 Имя: Владимир Владимирович Познер
Родился: 1 апреля 1934 года в Париже
Семейное положение: Женат, имеет двоих детей и трёх внуков
Образование: Окончил биолого-почвенный факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по
специальности «физиология человека» в 1958 году
Любимая еда:
французская кухня
Телевизионные
проекты (в России): «Мы», «Человек в маске», «Если», «В.В.П.»
(«Весьма важная персона»), «Времена»,
«Одноэтажная Америка», «Познер»
Необычный
проект: Вместе со своим братом Павлом Владимир открыл в
Москве французский ресторан «Жеральдин», названный в
честь матери
Планы: выучить
итальянский язык
В свободное время: общается с друзьями, читает, ходит в кино (если кино
хорошее)
Цитата из интервью: «Я родился в день дурака, так что списывайте все мои
ошибки на это!»
Тележурналист с интересной биографией и
биологическим образованием – настоящий профессионал своего дела. На его счету
несколько международных телемостов, увлекательные авторские передачи, множество
наград за заслуги в области культуры, а также книги – кладезь знаний от
профессионального ведущего. Владимир Познер готов делиться своим опытом, личным
секретом успеха и объективными взглядами на русский язык, журналистику и
культуру нашей страны в целом.
Говорим
по-русски. Правильно
Нижний Новгород знаменитый журналист посетил в
рамках конференции для создателей теле- и радиопрограмм о русском языке
«Говорим правильно». Главной темой обсуждения стал, конечно же наш «великий и
могучий». У самого Владимира Познера с русским языком особые отношения: он
родился в Париже, а большую часть детства провёл в Америке, поэтому
«автоматически» владения русским языком он не получил, а активно учил его стал
в 18 лет. Изучая язык, как вспоминает Владимир Владимирович, он старался,
прежде всего, понять, что это за язык, культуре какого народа принадлежит. Сегодня
переживая за русский язык как за родной, он отмечает особое негативное влияние
на него Интернет – среды, где каждый выражает все свои мысли так, как хочет.
Но, обо всех проблемах попорядку.
Кстати, отвечая на вопросы, Владимир Познер
сразу же предупредил, что всё, что он говорит – это его, сугубо личное мнение,
и это вполне естественно – получить в ответ на вопрос «не знаю».
–
Владимир Владимирович, как Вы относитесь к последним реформам в языке?
– Плохо. Я считаю, что любую национальность выражает
музыка и язык. Если язык упрощают, то возникает вопрос – для кого? В чем
преимущество того, что можно говорить дОцент и доцЕнт? Упрощение объясняют: «потому что так говорит народ». Но нужно не
язык подстраивать под народ, а наоборот, этот самый народ поднимать на уровень
языка, учить людей говорить правильно. Строже всех к языку относятся во
Франции.
– Вы
часто обращаетесь к словарям?
– Да, словарями я пользуюсь, особенно люблю
обращаться к этимологическому словарю.
– А что Вы скажите об
использовании в русском языке заимствованных слов?
– В любую эпоху есть страна и её культура,
которая влияет на мир. Одно время такой страной была Франция. В XX веке эта роль принадлежит
Америке. Это связано с распространением американского, голливудского кино,
американской музыки – джаза, техники. Заимствование – нельзя оценить, это не
положительное и не отрицательное явление. Это факт. Зачем придумывать новые
названия? Русский язык умеет приспосабливаться. Он же не взял слово «аэроплан» – у нас есть «самолёт», но слов «файл»,
«компьютер» у нас нет, и язык спокойно их заимствует и использует. С точки
зрения заимствования о русском языке не нужно переживать. Единственное, что
русский язык не переживёт, если сам русский народ начнёт обращаться с ним
небрежно. Мне не понятно, почему отменили буквы «i» и
«фиту»?! К примеру, слова – мир и мiр – выражают разные понятия. Даже «Война и мiр»
писалась через «i». Смысл уже другой. Я против
упрощения языка, наоборот, нужно людей подталкивать к языку.
– В
каких СМИ русский язык чище?
– Не знаю.
– Допустимы
ли в журналистской деятельности использование слэнга,
просторечий?
– Всё что к месту – нужно употреблять. Но
точно. Когда в повести Солженицына «Один День Ивана Денисовича» появилось
«маслице – фуяслице» и за «ф»
подразумевалось «х» – это был первый намёк на мат. Но
он был уместен. Просто так что-то употреблять – нельзя. Если это уместно –
пожалуйста, говорите, только в меру.
– У
врачей – клятва Гиппократа, в военном деле – присяга. Не пора ли нашим
журналистам принять присягу на чистоту русского языка и честность материала?
– Нет, не пора. Врачам она важна, потому что
речь идёт о жизни человека, в военном деле – о долге. Водители же, к примеру,
не дают присягу? – это уже перебор будет. Мы много говорим о патриотизме – «Я
патриот! Я люблю свою страну!» – Но как мы обращаемся с языком? Как можно так с
ним обходиться, и при этом говорить, что любишь свою страну. Как можно делать, например, такую ошибку –
говорить «показать о том», вместо «показать, что»!? Никакой клятвы давать не
надо. Единственное, что можно посоветовать – это читать. Читайте! Есть такое
понятие, как русская литература. Пушкин есть, Александр Сергеевич, знаете
такого? Лермонтов, Тургенев – все они хорошо писали. Гоголь – гениальный
русский писатель украинского происхождения. Можно вспомнить Маршака: «читайте и
всё придёт!»
– Среди
журналистов, которые грамотно говорят по-русски, можно назвать Вас, Владимира
Соловьёва… Продолжите список.
– Леонид
Парфёнов. В Дмитрии Диброве сказывается
Ростов-на-Дону, Радзинский переигрывает порой.
– Владимир
Владимирович, как Вы думаете, ЕГЭ как-то отразится на русском языке?
– Я не знаю, ЕГЭ не сдавал. Могу сказать, что
из систем образования мне больше всего нравится советское. Его единственный
минус в том, что он не формировал самостоятельного мнения, но по объёму знаний
– такая система самая лучшая.
– Как же всё-таки бороться за
чистоту языка, и будут ли интересны программы о том, как правильно говорить?
– Если
за это возьмётся талантливый человек и сделает программу увлекательной, то
интерес к ней будет. А за чистоту русского языка нужно бороться без толкания и
назидания. Работать «плечом». Основное свойство пружины – упрямство. Так
работает и язык.
Журналистика
– это образ жизни
Владимир Познер признался, что стать
известным, успешным и независимым журналистом ему помогли его способности, в
том числе, владение языком, огромное желание творчества и постоянный труд,
потливая работа. Для него журналистика – не профессия, а некий образ жизни.
Естественно, что научить журналистики, так же, как научить человека быть
писателем или художником, нельзя. В этом деле важен жизненный опыт и черты характера: любопытство, желание узнавать, а значит, задавать
вопрос «Почему?», пытаться проникнуть в суть вопроса. В карьере Познера было
множество людей, встреч, событий. Но единственный, у кого телевизионщик мечтает
взять интервью – это Леонардо да Винчи…
– Владимир Владимирович, когда
можно начинать заниматься журналистикой?
– Со школьной скамьи поступать на факультет
журналистики нельзя точно. Журналистика – это определённая позиция. Нужно
сначала почувствовать жизнь, понять, что мне есть что сказать.Мне кажется, многие люди идут в журналистику,
полагая, что это такая весьма привлекательная профессия: «меня покажут на
экране, будут смотреть»; профессия, приносящая известность и деньги. Но это все
не так. Поступать
после школы на факультет журналистики бесполезно. Вы уже поступили и учитесь? –
Соболезную. Ведь что такое успех? –
Разве это то, что кто-то смотрит вас по ТВ? Если вы пробиваете экран, если у
зрителя есть ощущение, что вы рядом и говорите только для него – это успех.
Если у вас такой талант есть – хорошо. Если нет – это не ваше. Журналистике научить
нельзя. Кроме того, нужен определённый жизненный опыт. Получите сначала
образование – пусть то же, гуманитарное (филологическое или историческое).
Восемнадцатилетний журналист вряд ли меня чему-то научит. Он же ещё только
познаёт жизнь.
– В каком СМИ труднее всего
работать?
– Труднее всего на радио – это работа только
голоса, там нет лица, жеста. Только речь.
– У
аналитической журналистики есть будущее?
– У любой журналистики есть будущее. Сейчас
предпочтение отдаётся развлекательным программам, потому что это выгодно в
денежном плане, и в плане зрительской аудитории.
– Владимир
Владимирович, неужели все российские ведущие скоро будут говорить «по бумажке»?
– Я отрицательно к этому отношусь. Неужели
ведущий сам не может сказать «Добрый вечер! В эфире такая-то передача. Основные
темы выпуска – следующие…»?
– Как
разговорить закрытого информанта?
– Ваша ответственность в том, кого пригласить.
Вы уже заранее знаете, с кем будете разговаривать – находите о нём информацию,
готовите вопросы. И ваш профессиональный долг – заставить его разговориться,
например, как-то рассмешить его. Он должен почувствовать, что вам интересно. Нужно
дать ему понять, что вы интересуетесь, что вы интервьюер, а не палач. Вы
задаёте вопросы, а не спорите. Если что-то не так отвечают на вопрос, можно
повторить его: «Я вас не о том спрашивал, а о…». Не всегда удаётся разговорить.
Такое бывает. Важно умение задавать вопросы. В Америке, к примеру, любимый
вопрос: «– Так вы давно перестали бить свою жену?» Ответ: «Да» – «Так значит,
всё-таки били!»
– Можно
ли говорить о свободе слова в современной журналистике?
– Любая свобода предполагает ответственность.
В общественном месте мы же не будем кричать «Пожар!» просто потому, что нам так
хочется. Прежде чем что-то написать или сказать, нужно подумать, потому что за
сказанное ты несёшь ответственность. Моё табу:
нельзя говорить то, чего не знаешь. Бывает, находишь в статьях слова
«возможно», «не исключено»… Это что такое? Ты сначала проверь, а потом говори.
– После
художника остаются картины, писателя – произведения, архитектора – дома… А что
оставляет после себя журналист?
– Ничего. Если это пишущий журналист – то
статьи, конечно, останутся. К ним вернутся. От радийщика
и телевизионщика ничего не останется. Мы, журналисты, люди сиюминутные. Мы ушли
– и всё. Если ты был выдающимся журналистом, то может ещё 2-3 года тебя помнят.
– У Вас
есть любимая телевизионная передача?
– Вообще, телевизор я не смотрю. Но с утра,
пока делаю зарядку, включаю «Модный приговор» - эта передача мне очень нравится
– она доброжелательная, остроумная. Выходит в начале женщина – ну просто
катастрофа! «Та-та-та» – и стала красивой. Ещё иногда смотрю сериал
«Ликвидация». Но регулярной передачи, такой, чтобы я её всегда смотрел – нет. И
свои передачи я не смотрю, хотя это было бы полезно. Но мне это тяжело, я себе не нравлюсь.
– Что
Вы читаете? У Вас есть любимые писатели, поэты?
– Да, есть, причём и русские, и французские, и
английские. Из русских – Пушкин, Лермонтов, Блок, Ахматова и Цветаева. «Евгения
Онегина» знаю наизусть на всех трёх языках. Вообще стараюсь перечитывать то,
что нравится: «Братьев Карамазовых» Достоевского, или вот – недавно в восьмой
раз перечитал «Трёх мушкетёров». Кстати, языки мне все близки. А вот «чувствую
себя дома» я во Франции.
– Что
же удерживает вас в России?
– Работа. Работа эта небессмысленна. С помощью своей программы я хочу заставить людей
думать. Я пытаюсь.
–
Владимир Владимирович, Вы не скрываете своего возраста. Но как Вам удаётся так
хорошо выглядеть? Дайте совет «от Познера».
– Вы читали «Фауста»? (смеётся). На самом
деле, я думаю, что вопрос в генах. Моя мама – француженка. Я ел три раза в
день, определённую, только полезную еду. Без всяких перекусов. До 17 лет я
ложился спать всегда ровно в 21:30. Это здоровое начало жизни. Кроме того, это
желание. Мне интересно, мне хочется жить. Я занимаюсь физкультурой. А какого-то
особого рецепта у меня нет. Нужно просто следить за собой.
– Какой
вопрос Вы задали бы себе самому, о чём Вас пока никак не спросят?
– Каждый человек задаёт себе вопрос – это же
познание себя. Даже сейчас, я отвечаю вам, а сам думаю – может, не надо было
это говорить? И зачем я вообще всё это делаю? Мне же это ни известности, ни
денег не прибавляет… Каждый задаёт себе вопросы постоянно, и это нормально.
Студенты филологического факультета заворожено
слушали ответы телеведущего и задавали новые вопросы, с которыми Познер легко
справлялся. Действительно, в его речи есть, к чему прислушаться, о чем стоит
задуматься. В свои 75 лет Владимир Владимирович поражает превосходной
физической формой, а самое главное то, что у тележурналиста ещё много идей,
которые он обязательно воплотит в жизнь.
БЛИЦ-ВОПРОС:
У Вас
есть автограф Ивана Урганта - Вашего соведущего по
передаче «Одноэтажная Америка»? Иван Ургант очень
добрый, честный, интересный человек, который много и внимательно читает. А
автографа его у меня нет.
Затмит
ли Путин Медведева на будущих выборах? Не знаю. Но на
«борьбу» хотелось бы посмотреть.
Вы
по-прежнему за легализацию наркотиков? Да, я
по-прежнему «за». Люди всё равно на всё пойдут, если им нужно будет достать
наркотики. Если наркотики будут свободно продавать в аптеке, наркомания не
исчезнет, но зато мы избавимся хотя бы от криминала.
Какой Вы
видите Россию через 10-20 лет? Будет ли она когда-нибудь снова называться
могучей державой? Не знаю. У меня нет магического
кристального шара, чтобы увидеть, какой будет Россия. А что, нам разве важно
называться великой державой? Почему нельзя просто жить, рожать детей… Могучая
держава – она в культуре, музыке, например. А не в «большом кулаке».
Екатерина Вологина
| 
