В
числе 14 вузов России, недавно получивших статус Национальных исследовательских
университетов – Нижегородский государственный университет имени Лобачевского
(ННГУ), где развернут уникальный проект по созданию нейролаборатории
международного уровня. О ходе этой работы в интервью РИА Новости рассказал
доктор биологических наук, профессор ННГУ, заведующий лабораторией в Институте
мозга RIKEN (Япония) Алексей Семьянов.
-
Алексей Васильевич, какие цели ставились на старте проекта, в чем его
специфика?
-Мы
поставили перед собой задачу начать проводить нейроисследования в России в
соответствии с мировыми стандартами. Для этого нужно было создать с нуля
высокотехнологичную лабораторию. Однако процесс этот требовал немало времени и
средств. В качестве образца перед нами была лаборатория в Японии, которую я
возглавляю.
-
Что решило успех дела?
-
Успех определила, как я это называю, комплементарность, то есть взаимодополнение: мы обучали персонал
за рубежом у опытных специалистов и на оборудовании, аналогичном закупленному в
ННГУ, собирали установки по уже опробованным в RIKEN схемам. Несколько научных
сотрудников и аспирантов прошли стажировки у меня в Японии и теперь могут
использовать полученные знания и навыки здесь, в России.
-
Чему конкретно посвящена ваша работа?
-
Мы занимаемся исследованием информационных процессов в срезах мозга методами
флуоресцентной микроскопии, моделируем динамику нейронных систем, изучаем
влияние клеточных механизмов на память, эмоции, обучение, проводим
электрофизиологические исследования и так далее.
-
Как решался вопрос со средствами? Ведь тут не обойтись без серьезного
финансирования…
-
На средства нацпроекта «Образование» мы
оснастились оборудованием, наладили методики работы с ним, обучили сотрудников
и сформировали свою тематику. Мы пытаемся получить финансирование по все
возможным каналам: у нас есть гранты Российского фонда фундаментальных
исследований, лоты федеральных целевых программ (ФЦП) Роснауки. Недавно наш
проект был поддержан в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры
инновационной России», предусматривающей
привлечение к работе «дома» ученых-соотечественников,
уехавших за рубеж. Активность в поиске средств позволяет нам выделять деньги
молодым специалистам, закупать реактивы и расходные материалы. Не могу сказать,
что эти средства сопоставимы с финансированием, получаемым зарубежными
лабораториями, но вопрос решается лучше, чем в былые годы в России. Хотя
идеально было бы иметь, плюс к конкурсному, еще и целевое финансирование на
поддержание в рабочем состоянии уже существующих систем.
- Как вы оцениваете текущий итог, какие стадии создания
лаборатории пройдены, какие проблемы при этом приходилось решать?
- В целом все развивается довольно успешно и в нужном
направлении, только несколько медленнее, чем хотелось бы. Этому есть
объективные причины. На то, чтобы привезти оборудование, найти под него
помещение и все собрать, понадобилось больше года. Еще год ушел на наладку. Я
считаю, что это было сделано очень эффективно, учитывая, что люди никогда
раньше с такой техникой не работали. Чтобы интегрироваться в мировую науку, мы
начали сотрудничество с рядом лабораторий в России и за рубежом.
- Что вы считаете главным на следующем этапе?
- Воспитание молодых сотрудников, которые могли бы
самостоятельно проводить исследования и работать независимо. И хотя бы часть из
них нужно закрепить в российской лаборатории, чтобы они передавали знания
студентам, а затем формировали собственные научные группы. Это одна из основных
проблем в отечественной инфраструктуре научных кадров. Если мы ее победим,
можно будет считать, что идея полностью реализована. Нужны достойные научные и
преподавательские позиции для молодых.
- Много ли приходит к вам молодежи, есть ли здесь
проблемы?
- Молодежь идет. Это воодушевляет, но добавляет хлопот –
всех нужно погрузить в тематику, всем дать доступ к оборудованию. Пока ребята
работают по нескольку человек за одной установкой. Это не очень хорошо. Нужно
подумывать о развитии приборной базы.
- Не осложняет ли работу то, что вы значительное время
проводите вне России?
- В известной степени, да. В нашей области исследований
при очном взаимодействии с руководителем опытному сотруднику требуется около
двух лет, чтобы сделать работу, которая может быть опубликована в престижном
иностранном журнале. В том формате, в котором работаем мы (дистанционное
руководство плюс неопытные и финансово не мотивированные сотрудники),
необходимо значительно больше времени. Тем не менее, результаты есть, и весьма
интересные. Они уже были представлены на ряде конференций и готовятся к
публикации.
- Стоит ли распространять ваш опыт в других вузах, и что
для активизации этого процесса может сделать государство?
- Разумеется, стоит, и государство уже пошло по этому
пути, о чем свидетельствует ФЦП «Научные кадры». Но на деле это все равно
полумера. Нужно реально возвращать уехавших за границу ученых, а не призывать
их на два месяца в год поработать в России. Заочная работа не будет идти так
быстро, как того требует динамика современного мира. В Китае уже пришли к этой идее
и успешно реализуют программы возвращения. Жаль, мы снова отстаем, но хорошо,
что хотя бы бежим по правильной дорожке.
| 
