Рассказ.
Дневник.
Предисловие.
Дневник я веду крайне нерегулярно. Объясняю
просто: лень. И лишь острые, как только что заточенный нож впечатления и
чувства, вынуждают взяться за ручку. А иначе - все, рана и боль, гибель от
острия переживания. Дневник же помогает смягчить удар судьбы. Он хоть и молчит,
но зато, будьте уверены, всегда выслушает…
Так много историй было поведано этому
молчаливому слушателю. Забавных и горьких, легкомысленных и просто ужасных,
трагичных и до бестактности глупых… все воспримет и переварит дневник...
И хоть невозможно восстановить жизнь по
дневнику, даже и не пытайтесь, но вот выудить что - нибудь стоящее…
5 октября.
Я встретила бывшую лучшую подругу. Что
обычно чувствуют в этих случаях? Не знаю. Я не поддаюсь понятию "обычно".
Трудно предполагать мои ощущения, не зная истории этой дружбы, а зная ее…еще
труднее понять мои переживания в те доли секунды, которые мы смотрели друг
другу в глаза. Глаза в глаза, жизнь в жизнь. Судьба в судьбу - врезались…
Снова.
Перелистываю свои дневники, возвращаясь
назад, чтобы еще раз ощутить, и, если повезет, еще раз понять ту смесь мыслей и
событий, что перевернула всю мою жизнь с ног на голову. Ага, вот и первая
запись, три года назад, после…
10 ноября.
После смерти моего парня я не иначе как
сплошной душевный ожог. Давно не вела дневник - ручка вываливалась из рук и
вместо слов на бумагу падали слезы. Они, конечно, больше, значительнее и
правдивее, чем многие и многие слова, но соль остающаяся от слез радости такая
же на вкус,что и от горя.
Мой парень. Мой, мой, мой…Забрали.
В него ударила молния. Нет вы представляете?
На миллионы людей это - единичный случай. И кто? Мой Лешенька. Добрый, умный,
красивый. Но судьба неумолима. Она сыграла в очередной раз в рулетку, только в
отличие от людей, она никогда не проигрывает, ведь что - нибудь (кто - нибудь?)
выпадет всегда. Выпадет из жизни.
Ну почему он? Вокруг было много людей, в
метре сидел какой - то облезший и обрюзгший пьяница, весь в плешинах как
дерево, поросшее грибом и мхом. Он противно сплевывал в сторону и алчным
взглядом осматривал достопримечательности девушек…Он был никому, похоже, не
нужен. Никому. Даже самому себе.
Но убило не его, а моего милого, любимого
Лешеньку. Да, я не имею права решать кому жить, кому нет, но…опять капля
горечи, и еще одна, больше не могу… допишу потом, если не умру от горя. А
хотелось бы – к Лешеньке. Но надо жить.
18 ноября.
Вернулась опять к размышлениям о судьбе.
Пишу пока спокойно. Но снова вопрос, теперь другой: "Почему меня не было рядом?"
Нет, вернее, я была – в ста метрах сидела и ждала моего любимого. Но он не
пришел… Почему я не держала его за руку, почему не разделила его участь?
Любовь наша была чем - то похожа на молнию.
Тоже стремительная и внезапная, тоже очень мощная, непостижимая и….
Сильнодействующая. Точно бьющая в цель. Нет, опять, тихо, спокойно… Больно.
Сердце болит, душа болит, лучше бы я валялась с головной болью, а не этой -
жестокой, и ты перед ней беспомощен - никакие таблетки не помогут.
Любовь, молния, любовь…Любовь не объединила
нас. Нет. Нет, потому, что мы уже были объединены, просто вспомнили это и
расправили засохшие крылья. Не может разъединить нас даже смерть. Я не позволю
ей сделать это!
27 ноября.
Все бегают вокруг меня, суетятся. А я смотрю
на все пустынными глазами и, хотя знаю, что они пытаются меня успокоить, если
честно, мне все это больше напоминает шаманский танец: машут руками, кривят и
зубоскалят в улыбки зубы невпопад и говорят с трудом понимаемые слова. Зря. Не
дойдет. Я не здесь… я с Лешенькой.
1 декабря.
Чувствую себя, мягко говоря, не в своей
тарелке. Но слова эти - туфта, ничего не сказавшая о том, что я ощущаю. Я
ненавижу себя. За то, что не уберегла… А ведь я просила пойти его
гулять(убийца). За то, что не с ним(убийца вдвойне - его и чувства). Ощущаю
себя случайно забредшей в этот бренный жестокий мир. Я одновременно ненавижу и
люблю одиночество.
Если я на людях, то обо мне заботятся,
пытаются напомнить, что кроме моего горя есть еще мир, причем прекрасный и красочный.
Успокаивают, успокаивают, ей - богу, как ребенка. Бессмысленно. Единственное,
что я хочу, и, главное, в силах от них услышать: "Он жив". Но они говорят мне:
" Забудь". Да разве можно забыть? Меня не подпускали посмотреть на его тело,
пока не накрыли, но из - под покрывала свисала рука…вернее то, что от нее
осталось. И эта рука обнимала меня, и на этой руке я знала каждый изгиб, каждый
палец, она несла меня, когда у меня стерлись в кровь ноги, она преподнесла мне
первый букет шикарных роз, рука.. висела безжизненно и обгорело. Словно вся
наша любовь вмиг сгорела, но нет, искусство не горит. А любовь - это искусство
понимать, чувствовать и воспринимать другого, да просто жить сильно и ярко. Я
люблю его и мне хочется, чтобы мне сказали, что мой Лешенька жив. Но все
говорили правду. И били, били меня в сердце, в самое больное этой правдой.
9 декабря.
Приходила сегодня Лизка. Нет, приходила -
это мягко сказано: она ворвалась ко мне в квартиру на крыльях своей
непосредственности и хорошего настроения, внеся с собой холодный воздух и
насыщенность дня. Да, она, конечно, моя лучшая подруга и я восхищаюсь ее
жизнерадостностью и энергией, прямо - таки хлещущей из Лизкиных движений, но
если честно, у меня не получается не быть слишком эгоистичной и зацикленной на
своем несчастье. Однако, поверьте, как ни стараюсь, это невозможно забыть, хоть
и прошло уже так много времени. Эта молния... Во сне, в ужасных галлюцинациях,
как наяву… И никуда, понимаете, никуда от этого не денешься, не убежишь, не
спрячешься, ведь это внутри и это воет и скребет, рвется и мечется в тебе. Я
пытаюсь унять, я стараюсь…
Лизка помогает мне в этом, но она человек
своеобразный и я не виню ее за то, что она не понимает меня. Наверное, ей
везет, ведь так больно ощутить ЭТО…
За Лизкой в проеме двери появилась голова, а
потом и крепкое, мощное тело ее обладателя - парня моей подруги. Его звали
Виталик. Знаете, я ему поражаюсь: терпеть Лизку порой ведь достаточно трудно. У
меня уже привычка, а он, по - моему, держится просто героически, тем более, что
Лизка особо с ним и не церемонится. Бывает очень эгоистична, если это хоть
немного противоречит ее намерениям. Но в то же время она не раз мне говорила,
что безумно любит его, как никогда раньше. Может быть. Я завидую ей, ведь он
жив, здоров. Он рядом с ней. А Леха, он уже там…
19 декабря
"Он уже там", - написала я в последний раз, но сегодня
был мой День рождения… Мне кажется, что чудом мой Лешенька вернулся ко мне.
Конечно, может быть, все это напрасные иллюзии, которыми я пытаюсь уменьшить
свою ноющую боль, но… начинаю верить в переселение душ. Почему?
Вообще сегодняшний день был сумасшедшим и,
надо сказать, поразил меня своей непредсказуемостью.
Начну с того, что я не хотела справлять
праздник. Или уж, в крайнем случае, втроем: я, Виталик и Лиза, но она
воспротивилась подобной перспективе и взяла на себя всю организационную часть.
Благодарна ли я ей за это? Должна. Но если бы она понимала меня, вряд ли бы
стала все это делать. Но мне не хотелось с ней спорить: "Флаг тебе в руки", -
сказала я.
Лиза пригласила около пятнадцати человек. В
мою маленькую квартирку (родители уехали) набивалось все больше и больше
народу, наконец пришел Виталик. Я встречала его с обычным для послетрагического
периода наполовину отсутствующим взглядом, но он продолжал стоять, словно
разглядывая и изучая меня, как будто ожидал, чтобы я вернулась к реальности, то
есть к нему. Тут я поняла, почему он так с интересом смотрит на меня, пытаясь
различить мою реакцию: на руках Виталик держал щенка. Маленького, пушистого, с
любопытством вертящегося во все стороны, словно не желая находиться в столь
ограниченном пространстве замкнутых рук. Щенок был просто прелесть. И та
радость, которая, вероятно, отразилась во всех моих чертах, удивила и поразила
Виталика: "Это Леша вернулся к тебе. Он жив в нем."
"Спасибо. Ты подарил мне самое ценное -
жизнь." И что - то было необычное в его взгляде на меня. Что - то ранее не
замечаемое мной, наверное просто потому, что я вообще практически ничего не
замечала вокруг себя за последнее время, кроме своей загубленной любви, мыслей
о Лехе. Сегодня же я просто поразилась бесконечно заботливому отношению ко мне
Виталика. Откуда, из какого чувства выросло это в нем?
Мне еще предстояло это узнать…
Щенок, наконец не выдержав, вырвался у
Виталика из рук и бросился к моим ногам - играть со шнурками, а потом
остановился на несколько секунд и поглядел на меня, как будто изучая свою новую
хозяйку. Я назвала его Лихачом. Странное имя, но оно созвучно с именем Леха, а
это для меня так много значит.
День рождения шло своим чередом, Лихач
крутился у всех под ногами и еще больше смешил и так веселую компанию. Впервые
после случившегося мне непроизвольно захотелось улыбаться. Я смотрела на все с
каким - то благодарным и счастливым отчуждением. Иногда, правда, замечая, что
уж слишком часто для обыкновенной заботы бросал на меня взгляды и оказывался
рядом Виталик. Слишком часто. Я начинала ощущать раскаты грома приближающейся
бури. Словно насмешка судьбы, злая, надо сказать, насмешка.
День рождения уже подходил к концу, народ
вышел на лестничную площадку покурить перед тем, как разойтись. Я осталась
убирать со стола, Виталик тоже – помогать. Одномоментно мы оказались вдвоем на
кухне. Ставлю тарелки, направляюсь в комнату, чувствую его рука держит меня
нежно, но повелительно за запястье.
- Пожалуйста, останься, нам надо поговорить.
- Хорошо, я слушаю.
- Я люблю тебя, - сказал он, и огромное
отчаяние и надежда промелькнула в глазах его.
Вот тебе и День рождения! Подарочек…
- А как же…
- Я поговорю с ней. Не хочу обманывать ее, не
хочу ни себя, ни тебя обманывать – больше не могу, это длится слишком долго,
слишком сильно, чтобы быть чем - то другим. Это любовь. Я люблю тебя. Пытался
убежать от самого себя, от чувства - не получилось.
- Но…
- Я не могу без тебя. Лиза, нет не перебивай,
умоляю тебя, выслушай, она мне, признаюсь, даже нравилась, но, увидев тебя,
понял, что влюбленность в Лизу - это просто недоразумение, подготовка к чему -
то боле сильному и вечному. Но это горе, твое огромное несчастье, я не знал,
хотя очень хотел, как пробиться через твою стену отстраненности. Ломал голову.
Думал день и ночь о тебе, с каждым днем чувствуя, что не смогу, понимаешь, не
смогу без тебя. Лиза ощущала какую - то мою холодность, но терпела, потому что
внешне, вроде бы, это никак не проявлялось. Я виноват перед ней. Ужасно
виноват. Но хватит обмана. Хотя… Одно твое слово и я постараюсь, даже если мы с
ней расстанемся, никак не проявлять свое чувство. Если хочешь, я исчезну из
твоей жизни, но, я знаю, ты никогда не уйдешь из моей. Милая, любимая… но не
моя. Ты все еще мыслями с ним. Это видно. Но я могу подождать. Я могу ждать
долго, очень долго, ведь это все - таки надежда… Боже мой, как объяснить, что я
чувствую, когда тебя нет! Как видишь, сердце не обманешь…
- Да, действительно, сердце не обманешь. А
хотелось бы. Ты слышал, как плачет маленький беззащитный котенок, если у него
забрать маму? А к тому же вместо молока, прикалываясь, совать бензин.
Представляешь себе такую картину? Компания подростков взяли вот такого
маленького, еще полуслепого котенка, и мучают его: дергают за хвост, за лапы,
зажигают спички перед самым его крошечным носиком. Он дет на свет, естественно,
обжигается. Некоторые пытаются изобразить мяукание кошки - мамы и суют вместо
нее грязный ботинок - чтобы полизал. Весело, правда? А котенок орет от боли, но
еще дольше - от страха, от невозможности доверять он и плачет, мяукает, а
подростки издеваются, им доставляет удовольствие их эгоизм, вседозволенность и
безнаказанность. Вам бы было там весело. Не так ли? Как, нет. Очень даже. Со
мной, конечно веселее: мои слезы заметнее, мои страдания забавнее, а уж
истерика - совсем обхохочешься!
- Лиз, не надо, пожалуйста…
- Что не надо, не надо заканчивать так быстро?
Хотите на бис? Виталик, встать перед тобой на колени, чтобы выразить мою
беззащитную любовь? Или лучше из окна выброситься? Ну ладно, ты пока в
нерешительности. Выберешь - приходи. А ты, ты что Лешу забыла уже? Быстро,
быстро. Или только притворялась, что хитро, умно даже. Подло, низко, но умно.
Ну что ж, вы друг друга стоите. Оревуар, и желаю счастья вам… в аду, - Лиза вся
в слезах скорчила гримасу улыбки, - а вот назло вам буду смеяться, - крикнула
она, хлопнула дверью, выбежала на лестничную площадку, что - то кому - то
сказала, на ответ истерично засмеялась, пытаясь изобразить веселость, и убежала
вниз по лестнице.
- Ты думаешь, она домой ? - спросила я, чтобы
разрушить узы оковавшего нас шока.
- Не знаю, но ее надо догнать, я во всем
виноват… она не должна была услышать это так…
- Пошли.
Мы выбежали на улицу, сквозь изумленных
гостей, и побежали в сторону парка - не согласовываясь, мы решили, что она
направится туда. Так и оказалось. Лизка сидела на скамейке, пришибленно поджав
под себя ноги и обернув их руками. Глаза ее бегали из стороны в сторону, словно
пытаясь найти опору для своей души, но она все не находилась и глаза
накапливали и отдавали слезу за слезой, если бы пошел дождь, он целый час мог
бы длиться лишь за счет Лизиных запасов. Вечер подходил к концу, плавно
переходя в ночь, зажглись фонари, осветили трясущеюся то ли от холода, то ли от
потрясения фигурку на скамейке, и могущественного, но в данных обстоятельствах
бессильного Виталика. Он направился к ней. Я осталась в тени. Мне почему - то
казалось, что это была не моя трагедия, а я всего лишь зритель нелепого
спектакля, и меня силой пытаются затащить на сцену и заставить играть одну из
главных ролей. Виталик подошел к Лизе, попытался обнять ее, чтобы согреть, она
отбросила его, сгорбилась еще больше и зло уставилась на него.
- Ты что уже
выбрал очередной способ унизить меня?
- Лиз, выслушай
меня, никто не хотел…
- Не хотел, не
хотел, да врешь ты, хотел, хотел растоптать меня и посмотреть, что из этого
получится, ну смотри, любуйся, нравится? Нравится мое опухшее от слез лицо?
Хочешь еще рваное сердце достану, покажу?
Я онемела, все остальное доносилось до меня
словно из другого мира, кажется, боль и страдания за другого уже переполнили
меня и стали выливаться через край – дальше некуда. Доносились только Лизины
всхлипы, стоны. Она любила, очень сильно любила Виталика, хоть и не показывала
этого, и еще любила меня как лучшую подругу. И без малейшего движения с моей
стороны, я считалась предательницей в ее глазах. Двое самых дорогих людей
сразу… стали врагами, предметами скопления ненависти и боли.
Я очнулась только тогда, когда, накричавшись
Лиза со всей силы своей злобы дала Виталику пощечину. На щеке его остались
кровавые следы от ее ногтей. Он покорно принял ее и сказал:
- Если тебе будет легче, бей еще, я виноват - есть за что. Бей и прости
меня.
- Никогда не
прощу. Слышишь? Ты предатель. Мучайся. Я буду мстить ей. А ты мучайся.
- Нет, лучше все
что угодно сделай со мной. Но не ей. Она так много страдала. Не понимаешь?
Только попробуй… Мне тебя жалко, я готов понести любую кару, хотя односторонняя
любовь – уже невыносимо. Но я готов. Она же ни в чем не виновата, ничего не
делала. Не смей, не то пожалеешь…
- Нет, она все подстроила, влюбила тебя в себя и заслужила месть.
- Не смей.
Лиза истерически засмеялась в ответ,
окрыленная нанесенным ударом и планом будущей мести, соскочила со скамьи и
ринулась в сторону своего дома. Мое глубоко потрясенное, но большое воображение
сравнило ее передвижение с ящерицей - драконом, огромным быстро ползущему по
асфальту, оно остановилось на половине дороге, обернулось, посмотрело на нас
маленькими злыми глазками, зашипело, потрясая всем своим ненавидящим существом
и исчезло за поворотом. Лиза, Лиза… кем мы тебя сделали… Зачем ты позволила
себе стать такой? Кто в этом виноват? Любовь? Виталик, обреченный на муки вины,
безответную любовь и боязнь, что ты отомстишь? Я, в чью жизнь внезапно
ворвалось чужое чувство, подозрение в предательстве в то время, как мысли о
любимом никак не дают покоя? Ту, которую ударили, хоть и не намеренно с двух
самых незащищенных и болезненных сторон, расшатали всю нервную систему, научили
ненавидеть… Или виновата жизнь, окунувшая нас без предупреждения в лаву кипящих
событий? Бессмысленно. Все.
19 мая.
Много это или мало – пять месяцев? Для того,
чтобы притворство в чувстве сошло на нет - много. Проверить истинность чужой
любви, когда нет у человека необходимости врать, - достаточно, а вот забыть
свою любовь – времени мало, ведь ее не забудешь никогда. Воспоминания станут
менее яркими, менее болезненными, но как их ни стирай тряпкой времени, не
исчезнут, поблекнут, но останутся. Воспоминания заволокли настоящее. О
последних днях (неделях?) напишу потом.
20 мая.
Хочу спать, но и написать пару строк тоже
хочу. Второе пока сильнее. Воспользуюсь моментом. Давно не бралась за ручку,
имеется ввиду не этот день, а последние пять месяцев. Что за это время
произошло и почему так долго не писала? А слишком все спокойно и ровно было.
Нечего было писать. Конечно, не все так пусто и никчемно происходило. Нет.
После записи за 19 октября, я с Виталиком много раз пытались зайти к Лизе, но
нам сказали, что она уехала и неизвестно, когда вернется. Один раз вечером я
видела какую - то фигуру и подумала, что это Лиза, которая следит за мной, но
только я сделала попытку приблизиться к ней, она исчезла и до сих пор не знаю,
был ли это лишь плод моего воображения или бывшая подруга действительно была
там. А похожа на нее.
А жизнь моя, вообщем - то представляет собой
ни что иное, как забота о мне, любимой. Я себя не люблю. Любит меня Виталик.
Нежно, безнадежно, сильно. А я его нет, хотя очень ценю и уважаю, не
представляю как бы справилась без его поддержки. Но люблю, очень - очень одно
живое существо - Лихача, но об этом потом.
Кажется, чувство Виталика настолько огромно,
что его хватает на двоих. Мы часто гуляем, он всегда меня выслушивает и из - за
малейшее моей грусти переживает даже больше меня…
Мою квартиру он очень уютно обустроил,
только чтобы мне приятней было в ней жить. Виталик делает все для улучшения
настроения своей любимой - меня. Еще он очень боится, что Лиза будет мстить, и,
опять же, не за себя волнуется. И вот так, сглаживая все неровности моей жизни,
Виталик любит меня, лелеет, так сказать, оберегает, как дивный редкий цветок. А
я не могу ответить ему тем же. Знаю, это странно, может быть, даже ужасно
звучит, но я до сих пор люблю Лешу. Теперь он есть со мной не только духовно,
но и в некотором смысле, физически. По край ней мере, я очень на это надеюсь.
Лихач был для меня воплощением Лехи.
Я раньше не верила в перевоплощение, в
переселение душ. Но… так хочется. Лихач такой добрый, надежный и верный. Он
словно чувствует, когда мне трудно и в эти минуты всегда оказывается рядом,
даже если его и не зовешь - знает. Я люблю его, говорю с ним, как с человеком
и, самое главное, Лихач слышит и понимает меня, это видно по его глазам. Один
раз случайно я назвала щенка Леха…вы бы видели его реакцию… он весь засветился
от счастья, завилял хвостом и начал лизать мне руки, чего раньше никогда не
делал. Именно тогда я начала верить, что Лихач - непросто собака, а мой Любимый
в другом образе. Нет, нет, он не ревновал Виталика ко мне, даже наоборот, очень
радовался, что тот так заботится обо мне. Вы можете подумать, что у меня не все
в порядке с головой. Но я, надеюсь, вы меня поймете. Когда теряешь Любимого
человека, стараешься видеть его черты в любом.
18 октября.
Завтра мой День Рождения. Вряд ли бы я
решила сделать эту запись, если бы не…
Сегодня суббота, уже день, а с утра я
отправилась за покупками к празднику. Виталик предложил устроить все сам, но я
отказалась – решила, что пора возвращаться к полноценной и яркой жизни. В конце
концов, нельзя всю жизнь превращать в существование, вновь и вновь переживая прошлое.
Надо жить в настоящем. Надо все поменять. Поэтому всю организацию праздника,
как и все свое будущее, я решила взять на себя. Хватит висеть на Виталькиной
шее и лить слезы. Пора вновь стать сильной.
Я шла по улице, в каждой руке было по две
сумки, у каждой из которых того и гляди могли оторваться ручки. Но вдруг… на
другой стороне дороги я встретилась глазами с до боли знакомым, хоть и
изменившемся, взглядом. Лиза. Тут она повернулась и стала быстро пробираться
сквозь толпу в противоположном от меня направлении. "Все еще помнит", -
подумала я и пошла домой с нехорошим предчувствием.
Дома распаковала сумки, поняла, что это лишь
одна третья того, что нужно было купить и решила сделать еще один заход в
магазины вечером.
Легла на диван с книжкой, набитой рецептами
и советами, как что готовить, так и заснула. Проснулась со странным ощущением
от сна. И хотя спала я всего полчаса, сильное впечатление на меня произвели
Лизкины глаза, которые мне приснились: холодные, голодные до мести и почему -
то зеленые (хотя у нее всегда были карие). Как у кошки, почему - то подумалось
мне. Дикой. А кошки - враги собак. Причем тут глаза? Но странно как - то после
этого стало и неуютно, оттого и пишу – может поможет? Нет, ощущение осталось.
Вкус необъяснимого страха во рту. Ну хватит! Надо быть сильной. Довольно
нянчится со своими переживаниями. Уже пора идти во второй раз.
Ой! Это мой Лихач трется в мою руку, словно
что - то просит. Мой милый, любимый. Как бы я без тебя жила? Почему у него такие
грустные глаза сегодня? Не пойму. Лижет меня, словно прощается. Глупенький, я
же еще вернусь. Обещаю.
2 ноября. В таких случаях лучше не возвращаться.
18 ноября.
Но я вернулась с сумками. Дверь оказалась
открытой… Может Виталик забыл закрыть? Я зашла в гостиную. И… все выпало у меня
из рук. Сердце выпало из груди. И еще выпал неестественно тихий и сдавленный
стон, он упал и докатился до тела Лихача, который лежал в неестественной позе с
открытыми в страхе глазами. Я села около него. Шерстка была еще теплой, но
холодела все больше, сердце его не билось. Мое оцепенение выливалось в
беззвучные слезы. Я не замечала их, не замечала также, как расплескалось молоко
и текло тонкой струйкой мне под ноги, не замечала открытой двери и сквозняка, ведь
теперь мне было все равно. Лихач… За что? За то, что я любила тебя больше всех?
Если бы ты не был мне так дорог, то остался бы живым. Но эта моя губительная
любовь… Ненавижу! Ненавижу всех и вся, что украли тебя у меня.
Сначала Леху, потом тебя. Почему сразу не
покончить со всем?
Сидящей у лохматого трупа, меня застал
Виталик…
Теперь вспоминается все прошедшее, как в
кошмарном сне. Виталик все что - то носился, бегал, делал. Я же сидела,
укутанная в теплое одеяло и с чашкой кофе на столике рядом, как будто все это
могло согреть мой внутренний холод потери. Ни снотворное, ни накаленность
окружающего мира не смогли унять дрожь. Содрогалась вся моя душа в уже
бесслезном плаче. Виталик, помню, все порывался отомстить, так как не трудно
догадаться, кто открыл квартиру своим ключом и усыпил собаку. Особенно, если
учесть, что есть свидетели, видевшие Лизу, которая якобы в отъезде,
поднимавшуюся вверх по лестнице. У нее был ключ еще с тех времен, когда мы
считались лучшими подругами. Теперь мы заклятые враги. Ненавижу ее и ненависть,
и злоба эта передалась Виталику.
Лизу опять невозможно было найти. Не помогла
и заявка в милиции. Время шло, и росла моя обида на людей, на жизнь. Начавшая
было появлявшаяся любовь, которой научил меня Лихач, перестала теперь без него
в ненависть.
Я знаю, что она сейчас разрушает меня. Ну и
пусть. Если мне никого нельзя любить, то я буду ненавидеть. Это ведь куда как
проще. А мне надоело уже бороться. С меня хватит!
21 ноября.
Что на меня нашло. Как я жила? Как можно
поменять великую любовь на нищенскую ненависть? Всего три дня и целых три дня…
Теперь я знаю, как жить и никто, поверьте, никто не собьет меня с пути. Я
слишком много пережила и выдержала, чтобы быть слабой. С этого дня я буду
сильной.
Понимание пришло случайно и вовремя. Дерзко
и точно оно прошибло все насквозь, хотя вроде бы, ничего особенного не
случилось. Как будто вообще ничего не произошло, но… я просто увидела такую
картину: маленький мальчик, видимо ожидая маму из магазина, сидел на лавочке и
с увлеченным видом рассматривал только что купленную красивую машину. "У меня
таких в детстве не было", - как - то машинально подумала я. Видимо,
заинтригованный чем - то, что никак не хотело открываться, он попытался дернуть
сильнее. Трик... Дверца машины отломилась, на совсем, безвозвратно. Из дорогой
шикарной игрушки машина как - то сразу превратилась в одноглазого больного, вся
яркость новизны тут же померкла. А в это время незаметно подошла мамаша.
Молодая, неопытная, и, очевидно, злая на жизнь, а заодно, на любой поступок
своего ребенка. Он же и так сидел чуть не плача (видимо не каждый месяц ему
покупались дорогие игрушки). Может быть, он сломал машину, о которой целый год
мечтал и теперь обида на себя и страх, что его отругают, отразились в глазах
ребенка. Мне почему - то захотелось на месте этой мамы приласкать его и
сказать, что в конце концов, это с каждым бывает, появилось желание успокоить
малыша. Но мамаша была зла: на него, на себя, на всех. Она бросила ледяной
взгляд на испорченную игрушку, схватила ее, словно спасая то, что осталось, и с
громким, звучным треском дала ребенку затрещину, выбив ею целый поток слез. Они
градом покатились из детских непонимающих глаз, постепенно перерастая в
откровенный, ничем не сдерживаемый рев. Мать что - то закричала. Тут я не
выдержала и сказала, чтобы она немедленно прекратила избиение ребенка, а то он
станет неврастеником. Естественно, что она огрызлась на меня, с предложением не
лезть не в свои дела, схватила мальчика за руку и потащила за собой, кидая на
его несчастную голову гневные, даже какие - то дикие взгляды и все новые и
новые упреки.
"Он же не виноват", - все крутилось у меня в
голове, - "он же не ведает, что творит. Он еще долго не поймет, как из - за
одной сломанной игрушки тебя могут побить. Из - за не съеденной тарелки каши,
заставят давится до тошноты тремя дополнительными – чтобы не смел ослушаться. А
ведь он ребенок, но за каждый поступок платит по двойной ставке. И как - то все
это сильно так задело меня. Вся злость мгновенно испарилась. Возродилась любовь
из сочувствия к ближним. Захотелось догнать их, отнять ребенка и воспитать его
спокойным и уверенным, жизнерадостным. А матери хотелось дать счастье, без
которого она откровенно озверела. У меня появилось желание помогать и любить. И
тут как - то четко появился образ Лизы. Ее глаза тоже были дикими и
ненавидящими. Мысли Лизы наполняло лишь одно - месть. Она ослепила и свела на
нет всю остальную часть ее жизни. Оставалось только одно - дожить и отомстить.
Наверняка сейчас она ощущала себя разбитой и опустошенной, ведь целый год она
жила с одной целью, а теперь ее не было. И впервые за все время, со случая
убийства моего Лихача, я кого - то пожалела. Да еще саму Лизу, по сути дела, я
сочувствовала убийце… Немыслимо? Мне самой очень трудно было поначалу
разобраться в своих чувствах, но потом… Лиза…ребенок. Она ведь тоже,
ослепленная болью, не ведала, что творила. И, я простила ее. Как только можно
прощать, я простила ее. И начала новую жизнь. Без обид, без ненависти. Жизнь
любви.
22 ноября.
Забрала заявление из милиции. Виталик очень
часто ходил после случившегося к Лизе, намереваясь отомстить, но она уехала и
не возвращалась. Он ждал ее возращения.
Сегодня я сказала ему: " Не надо искать ее.
Я простила. Прости и ты". Он сначала решил, что я сошла с ума, но мой взгляд
был разумен и …. От него веяло силой, если конечно так можно назвать ощущение,
что уже ничто тебя не согнет, ничто не сломает твою волю. Виталик ощутил это и
ответил : " Хорошо, я постараюсь. Ведь я люблю тебя и сделаю все возможное".
Итак, я встретила бывшую подругу. Что обычно
чувствуют в этих случаях? Не знаю. Я не поддаюсь понятию "обычно". Лиза… Мы
смотрели друг другу в глаза. Так много времени прошло, а в ее взгляде была
боль, только она пыталась запрятать это как можно дальше. Но я видела сломанную
ее жизнь, которую она сама себе сломала с нашей помощью. И тут, как будто что -
то переломилось в ней. Может быть, воспоминание смерти Лихача, возможно мое
письмо, которое я написала сразу после его смерти, полное плача и страдания, не
знаю что проснулось в ней, но ненависть сменилась на скорбь и боль, она
бросилась ко мне, схватила мои руки, и, плача и целуя их, стала умолять меня
простить ее. Я чувствовала, что давно мучит Лизу содеянное ею и убийство Лихача
стало убийством ее ненависти и жизненной силы. Снизу вверх она смотрела мне в
лицо, что было невыносимо. Я начала ее успокаивать, как маленького ребенка,
который сам себя наказал за сломанную игрушку, причем очень строго. Когда она
пришла в себя, я сказала:
- Я уже давно простила тебя, поверь…
- "И да простятся нам грехи наши", - подумала я про себя и мысленно
улыбнулась. Я теперь люблю людей. А любить – значит уметь прощать.
Олесия.
|
