|
Анастасия Рысина, учащаяся 4 курса
Нижегородского музыкального колледжа (класс Д. О. Присяжнюка), автор
фортепианной пьесы «Пыль под кроватью»
– Анастасия, расскажите о замысле вашего
произведения.
– Замысел? Просто
хотелось сочинить такую пьесу, чтобы назвать «В пыли». Но ведь пыль бывает
разная – вековая, просто пылинка – и замысел разросся до цикла, в котором
показаны разные грани пыли. В цикле 3 пьесы: «Пыль на люстре», «Пыль на
левом ботинке» и «Пыль под кроватью».
– А как вы изображаете пыль в произведении?
– Ну, насчёт
звукоизобразительности… рисовать её я не пыталась. Просто старалась развивать
материал, чтобы он соответствовал моей драматургии и образам. А кто как
представил, то есть где именно она кружится, где порхает – это пусть каждый для
себя уловит.
– Есть ли какие-то внемузыкальные источники?
– В этом цикле нет.
Просто задумка такая. А вот другой мой цикл – для сопрано, флейты и виолончели
– написан на стихи японских поэтов. В его основе 4 хокку.
– А откуда ещё вы черпаете вдохновение?
– Из жизни. Вообще я
люблю читать книги, стихотворения. У меня есть фантазия для фортепиано. Она
сочинена год назад. Я читала книгу «Белые яблоки» Джонатана Кэрола. Там одна
героиня говорит, что обыкновенные вещи являют собой некие нереальные тела. Они
проплывают по пространству, всячески меняясь, меняя цвета, меняя свою форму.
Этот текст стал для меня программой, он внесён в начало пьесы.
– Есть ли у вас какие-то авторитеты,
ориентиры?
– Есть. Это
современные композиторы. Конечно, мои учителя – Д. О. Присяжнюк, Б. С. Гецелев…
И вообще всё, что сейчас вокруг происходит.
Анастасия Копосова, студентка 3 курса
Нижегородской государственной консерватории (класс Д. О. Присяжнюка),
автор пьесы для домры соло «Игрушка»
– Анастасия, каков замысел вашего
произведения?
– Знаете, на этот
вопрос всегда очень сложно отвечать, потому что музыка говорит сама за себя. А
замысел – он где-то внутри, и я совершенно не намерена раскрывать свои секреты.
Пусть каждый думает как хочет. А если кто-нибудь додумается до того, что я действительно
хотела отразить, – то это большое счастье.
– А чем вас привлекла домра?
– Мне всегда
хотелось написать для какого-нибудь необычного инструмента. К тому же у меня
есть подруга, которая играет на домре. Собственно история возникновения этого
произведения любопытная. Я пишу обычно вечерами или рано утром. Эта идея мне
пришла в шесть утра, и я тут же позвонила моей подруге и спросила: «Через месяц
концерт, я напишу пьесу. Ты мне сыграешь?» Она спросонья ответила: «Да». И я за
час сделала набросок. Вот так оно и родилось – совершенно спонтанно.
– Есть ли у вас какие-то авторитеты,
ориентиры среди композиторов?
– В основном это
современные композиторы. Из 20 века мне очень нравится
В. Г. Тарнопольский. Конечно, музыка моего преподавателя
Д. О. Присяжнюка, – она не может не влиять, поскольку я у него учусь.
А. Г. Шнитке, естественно. Вообще очень нравятся И. Брамс,
А. Дворжак – у меня к ним просто душевное расположение. А ориентирами
являются все новые веяния: всегда хочется чего-то нового, интересного.
– Как вы считаете, можно ли говорить о таком
понятии, как музыка 21 века?
– Мне кажется, пока
нельзя. Пока рано. Во-первых, сначала нужно осознать наследие 20 века. Тот
же А. Шенберг, А. Веберн… Ведь серийная техника если и осознана
сейчас, то только в узком кругу профессионалов. И для того чтобы перейти на
какой-то новый уровень, нужно сначала осознать то, что уже сделано и, конечно,
что можно сделать еще. Должно быть какое-то сплетение, синтез. Может быть, это
будет новым уровнем для музыки 21 века.
Беседовала
арт-журналист I курса ФДО ННГК
Дарья Ларионова
| 
