|
28 декабря 2007 года в зале
Нижегородской консерватории состоялся концерт "Кастраты и
Примадонны", посвященных творчеству певцов эпохи барокко, в числе которых
блистали известный киноманам Карло Броски (Фаринелли), а также почти
неизвестные Гаэтано Майорано (Кафарелли) и Джованни Карестини.
 «Непринужденность,
легкость, чувственность» - эпоха рококо привычно ассоциируется с этими словами.
Именно таким было и настроение, царившее в зале во время
выступления Татьяны Диваковой (колоратурное меццо-сопрано) и ансамбля старинной
музыки "Артис".
Зрителей, нашедших время посетить концерт, было немного:
по-видимому, предновогодний «забег» за подарками и прочая предпраздничная суета
отняли последние силы отсутствующей половины зала. Но на лицах присутствующих
уже после первых исполненных номеров не осталось ни признаков усталости, ни
следов плохого настроения. Этому нимало способствовала необычная программа
концерта, да и само его название.
Программа концерта состояла из арий, многие из которых были
специально написаны для певцов-кастратов и отличались необычайной трудностью в
исполнении. Если обратиться к художественной литературе, а заодно и к
киношедевру «Фаринелли», то можно ощутить, с каким одобрением публика того
времени относились к ариям, словно созданным для того, чтобы демонстрировать
всё великолепие высокого мужского голоса.
 К сожалению, слабая надежда услышать настоящего
певца-кастрата не оправдалась, так как в его роли перед нами предстала
"примадонна" в мужском костюме эпохи Фаринелли. Но то, с какой
отвагой, воодушевлением и мастерством она справлялась со всеми вокальными
"преградами", заставило позабыть об этом небольшом разочаровании.
Более того, во время виртуозных сольных каденций становилось просто страшно за
певицу: казалось, ну вот, здесь её точно не хватит; но не тут-то было -
подвижный голос подобно "кораблику" из арии Арбака (автор Рикардо
Броски) непринужденно метался по октавам, как по волнам, попутно выводя
бесконечные рулады и трели. В такие моменты было интересно наблюдать за зрителями.
Казалось, зал брал дыхание и выдыхал
вместе с певицей, (впрочем, успевая при этом разглядывать детали её необычного
костюма). Волны тонких белоснежных кружев, вышивка по обшлагам изящного
камзола гармонировали с золотым орнаментом органа, удачно дополняли обилие
"украшений" в инструментальной и вокальной мелодике. Всё это создало в зале особую атмосферу
"присутствия", окунало в чувственную эпоху причудливых пышных форм,
ярких контрастов и всевозможных "аффектов". Чего только стоил
текст некоторых арий: "если не веришь словам, дорогая, разорви мою грудь и
увидишь, что в сердце живет любовь". Или: "страх опоясал меня
могильным холодом. И я дрожу от ужаса и угрызений совести!"
Вся музыкальная ткань была насыщена звуками, подражающими
явлениям окружающего мира: изящная буря разыгралась в оркестровой партии в арии
Артабана (автор Иоганн Хассе), подражание кукушке, кошке и другим существам
слышалось в сонате для скрипки и basso continuo Генриха Бибера. Повышенная
экспрессия, с которой солистка исполняла арии удачно сочеталась с изысканностью
и умеренностью ее физических движений. Такой баланс не позволял нарушить
"нормы этикета", сохраняя душевное равновесие слушателей. Интересные
комментарии ведущей концерта (например, история про Фаринелли, для которого в
своё время в Лондонском театре специально соорудили помост из золота - только
чтобы приехал), красочные костюмы, галантные страсти виртуозных арий - все это
создало атмосферу удивительного праздника. Что ж: как известно, основная задача
светских концертов эпохи барокко – развлечь публику, не слишком её утруждая. И
если такова была цель прошедшего концерта - то она вполне себя оправдала.
арт-журналист I
курса ФДО ННГК
Светлана Борина
|
