- Илья, почему ты поехал за границу?
- Ответ прост: закончил в России все, что можно
было (училище-консерватория-аспирантура), и решил посмотреть, чему можно
поучиться в Штатах.
- Как ты "собрался": родители помогли,
спонсоры, или сам заработал?
- По классической схеме «занял-заработал-вернул». В
этом деле главное - найти человека, у которого можно занять.
- Что нужно сделать, чтобы попасть в Вуз за границей?
- Нужно сделать две вещи. Во-первых,
профессиональную запись разностильной программы (барокко, классицизм,
романтизм, двадцатый век; хорошо, если добавлено и что-то камерное) –
требования везде разные, нужно смотреть по сайтам университетов. И, во-вторых,
сдать тот экзамен по языку, который в данном университете требуется, и на тот
балл, который этому университету нужен. В моем случае это был TOEFL, а нужно
было набрать 213 баллов из 300 возможных. (Предполагается, что 300 – это
уровень носителя языка).
- Ты говоришь, что тебе там хорошо, а что есть – «
хорошо»?
- Ехать в Америку (или в Новую Гвинею, не важно),
только для того, чтобы жить там – жуткая глупость. Главное ведь не «где», а в
«каком качестве». Я приехал сюда учиться играть на рояле. Последнее время у
меня все чаще возникает ощущение, что я не ошибся с выбором профессии. Так что,
тут, как и в любом деле – если получается, то «мне там хорошо». Если нет –
соответственно. А чужая страна – это всегда чужая страна. Богатая, комфортная,
гостеприимная – но чужая.
- Расскажи про быт американского студента. Живет ли он в
общежитии, или есть возможность снимать квартиру?
- Студенты живут в общежитии, причем первокурсники
обязаны там жить. Старшекурсники могут снимать квартиру – если родители готовы
за это платить. Аспиранты снимают квартиры, поскольку все (официально) являются
сотрудниками университета и получают зарплату. Пианисты имеют либо полставки
концертмейстерской нагрузки, либо преподают общее фортепиано. У меня -
концертмейстерство.
- Каковы условия занятий?
- Превосходные. Здесь есть все, о чем только можно
мечтать, плюс то, о чем мечтать и не догадаешься. Консерватория (College of
Musical Arts) раза в четыре больше нашей, построена цирком – коридоры замкнуты
кольцом. При желании по ним можно бегать кругами. Вместо арены – зеленый
дворик. Примерно половина здания отведена под репетитории. Только представь –
классы есть всегда! Часть комнат с самыми лучшими роялями запирается, ключи
есть только у пианистов. Заниматься можно хоть круглые сутки.
Библиотека колоссальных размеров и полностью
компьютеризированная. Есть любые ноты, книги, записи. Если вдруг чего-то не
оказывается, можно сделать заказ, и через неделю его доставят из любой
библиотеки штата или страны. Чего может не оказаться? Ну, например, только что
по предмету «Симфоническая литература» мне понадобилась партитура Vorspiel zu einem
Drama Шрекера. Вчера ее привезли из Майами. Естественно, все бесплатно.
Любая аудио-видеотехника - в свободном доступе.
Нужно только прийти и попросить. Запишут номер студенческого и предупредят, что
технику нужно вернуть в срок, иначе – большие штрафы. Сделать профессиональную
запись своего «гениального» исполнения тоже очень просто: выбираешь время и
оставляешь заявку.
- Чем еще отличается американская система музыкального
образования?
- Ничего похожего на наши три ступени
школа-училище-консерватория здесь нет. Как я понял (могу ошибиться в оценке
того, насколько это типично и распространено), самая популярная образовательная
единица – это частная музыкальная студия. Вот конкретный пример. Мама одной из
моих здешних однокурсниц – владелица и единственная сотрудница такой студии. В
данный момент лично у нее обучаются игре на рояле (внимание, набери побольше
воздуха!) 70 человек. Семьдесят! Что это означает? Урок раз в неделю по
тридцать минут. А сольфеджио, музлитература, хор, ансамбль? Забудьте об этих
причудах! Есть у педагога 30 минут в неделю на человека, - что он успел, то и
хорошо. А в спину дышат еще 69 желающих. Правда, по субботам они собираются,
чтобы поугадывать интервалы и пописать диктанты.
Бывают и крупные школы-студии, где есть что-то еще
кроме фортепианных тридцати минут (или даже часа!) в неделю – сольфеджио, и
другие предметы. Но как их много и каков шанс попасть туда – не знаю.
Из студии\школы человек попадает на четыре года в
колледж, потом два года магистратуры и три года докторантуры. Выразительный
штрих: в магистратуре моего университета нет ни одного пианиста-американца.
Только русские (в широком смысле слова) и китайцы.
- Чем магистратура отличается от нашей аспирантуры?
- Главное отличие все то же: встреча с педагогом по
специальности - шестьдесят минут раз в
неделю. Что в аспирантуре уже вполне нормально. Вообще, с учебными «часами»
здесь сложно разобраться. Система называется «кредитные часы». Первое время
меня это очень смущало, поскольку, в нашем понимании, все, связанное с
кредитами, потом придется отдавать. Оказалось, что это понятие никак не связано
ни с деньгами, ни со временем. Количество кредитов – это объем работы по курсу.
Скажем, если курс стоит один кредит, значит, будет часовая лекция раз в неделю
(кстати, тут нет лекций, как таковых – все проходит в форме дискуссий,
требуется непрерывно разговаривать), кроме того, нужно написать одну-две работы
и сделать доклад. Чем больше кредитов назначено за курс, тем больше будет
количество написанных работ, сделанных докладов, прочитанных книжек. Каждый
аспирант должен набрать минимум двенадцать кредитных часов в семестр. Если
хочется больше – пожалуйста: университет оплачивает до восемнадцати. Но это уже
очень большая нагрузка.
Совершенно другая система оценок. В самом начале
семестра все педагоги выдают подробнейшую распечатку с расписанием курса –
вплоть до точных дат: что и когда будет обсуждаться и к какому числу должны
быть сданы те или иные работы. Скажем, в январе я уже точно знал, что 18 апреля
буду делать доклад по Булезу. И главное: в этой распечатке точно указано, как
оценивается та или иная работа. Например, этот самый доклад весит 10% от
итоговой оценки. (Разумеется, все десять процентов я получу только в том
случае, если сделаю доклад идеально. Чем хуже сделаешь – тем меньше получишь).
Посещаемость может стоить, например, 30%. Участие в дискуссиях – еще 20%,
экзамен – 30%. И так далее – у каждого педагога своя «система ценностей», тут
возможны варианты. Но вот чтобы в конце семестра получить итоговую «пятерку»,
нужно набрать не меньше 90% - это общее правило. Дальше - по убывающей: каждый
балл стоит 10%. Возникают интересные возможности. Например, если человек
идеально работал весь семестр и ему достаточно тройки, он может на экзамен
вообще не приходить: 70% у него и так уже есть. С другой стороны, «русский
рывок» тоже никак не сработает. Нельзя весь семестр «гонять балду», а в конце
блеснуть на экзамене. Арифметика не позволит.
Если студент\аспирант набирает меньше 60%, это
можно считать нашим «незачетом», только последствия куда серьезнее. Никаких
пересдач, встреч осенью и тому подобных радостей. Во-первых, студенту не
зачисляется то количество кредитов, которое весил этот курс. (Получается, что
«кредит» - это не только объем работы, но и ступенька к диплому.) Во-вторых, он
должен будет в следующем семестре взять столько же дополнительных кредитов,
сколько он «не сдал» (не важно, будет ли это тот же курс, или какой-то другой),
но уже за свой счет. Это дорого, поверьте.
- Каковы твои планы на будущее? Как долго собираешься
продолжать обучение? Что предлагает «их» система образования?
- Я только что поступил в докторантуру трех
университетов: моего родного Bowling Green State University, University of
Michigan и Cleveland Institute of Music. Предстоит сделать выбор. Так что
сейчас я бесконечно названиваю в эти университеты, пишу мэйлы, разговариваю со
студентами и выпускниками. Нужно сравнить все: как интересен и широк выбор
курсов, насколько известно и уважаемо имя этого университета, сколько денег они
предлагают в качестве зарплаты, что конкретно за эту зарплату придется
делать... И так далее. Миллион вопросов.
- Остается ли время для чего-нибудь еще?
- Если учиться всерьез – нет. «Что вы делаете в
свободное время? – Сплю». Очень распространенный диалог.
- Может ли человек, живя в Америке и не рассчитывая на
постороннюю помощь, обеспечить себе
уровень жизни, занимаясь нашей профессией?
- Не претендуя утверждать за всю Америку, скажу –
трудно, но можно. Мой университет – рай для пианиста в смысле заработка. Дело в
том, что «предоплаченный» концертмейстер предоставляется очень немногим певцам
и инструменталистам. Как правило – лучшим. Где найдут пианистов остальные –
никого не интересует. Поэтому, в дополнение к своей нагрузке, можно набрать
аккомпанементов хоть на 24 часа в сутки. Главное – вовремя остановиться. Бывают
дни, когда я сажусь за рояль в 9 утра и встаю в 10 вечера. Разумеется, это и
аккомпанементы, и свои занятия.
Такое счастье в смысле заработка выпадает далеко не
везде. В другом университете может оказаться большая концертмейстерская
кафедра, и пианистам дополнительного заработка вообще не перепадет. Так что –
везде по-разному.
- Много ли "наших" в
Америке - педагогов, студентов?
- Очень много. По-моему, у американцев даже
возникает ощущение, что уже слишком много. Одиночества совершенно не чувствую.
Некогда. И потом, минута разговора через океан стоит столько же, сколько минута
мобильной связи в Нижнем Новгороде. Кроме того, можно же болтать через интернет
бесплатно, а сейчас и видеосвязь появилась.
- Там важны русские или местные лауреатства? Ценится ли
русская профессиональная школа? Если да, то как это проявляется?
- Про русскую фортепианную школу говорить очень
сложно. Сложно даже определить сегодня, что это такое. Разумеется, любые
лауреатства важны. Это же как рекламные бирки. Даже неважно, что там написано.
Например, что человек быстрее всех пробежал стометровку в интернате для
паралитиков. Прочитают, посмотрят с интересом и уважением. А если серьезно,
когда человек играет хорошо – он ценится. Это проявляется в большом количестве
концертов, которые он играет, и в количестве учеников. Вот и все.
- Есть ли у студента возможность вести концертную
деятельность?
- Это как повезет. Мне пока везло. Помимо сольных и
камерных программ в университете, два раза играл с оркестром. Был сольный
концерт и интервью на Национальном радио (можно послушать вот здесь
http://www.wgte.org/fmlive/3-3-06.asp), в ноябре принимал участие в фестивале
Шостаковича в Риме и Венеции, в мае поеду играть на фестиваль американской
музыки Александра Торадзе в городе South Bend, Indiana.
- Прошел год Шостаковича. Мне
известно, что ты любишь
музыку Шостаковича. Играешь?
- Это тебе правильно известно. Играю. Один из
сольных концертов был полностью посвящен Шостаковичу. В конце апреля хочу
сыграть все три камерные сонаты.
- Как воспринимает
американский слушатель такую
русскую музыку?
- Шостакович - один из самых популярных русских
композиторов в Америке. Его музыку играют постоянно, включая такие редкости, как
«Москва, Черемушки», например.
- Мне понравилось твое выступление на форуме
"Классика", да и статьи для "Нижегородских новостей" были
хороши. Где ты научился так "лихо" писать? И можно ли этому
научиться? Это чистая технология или есть что-то еще?
- Спасибо на добром слове. В голову приходит
несколько рискованная ассоциация. Как научиться хорошо рассказывать анекдоты?
Конечно, можно записаться на курс «История, теория и методология анекдота», и,
окончив его, ясно себе представлять, чем отличаются анекдоты Ираклия
Андроникова от анекдотов Юрия Никулина, к примеру. Это полезно. Но, в
дополнение к серьезным знаниям, хорошо бы еще получать удовольствие от самого
процесса и посматривать за реакцией слушателей\читателей. Если и они получают
удовольствие – все в порядке. Еще одно сходство жанров: и удачная рецензия, и
хороший анекдот редко вызывают положительные эмоции их персонажей. По разным
причинам.
- Для тебя журналистика - это вторая специальность, или
хобби?
- В дипломе написано – критик. Значит, специальность.
С другой стороны, денег я за заметки в «Нижегородских новостях» практически не
получал: того, что платили в редакции, еще хватало, чтобы не ждать троллейбуса
и с комфортом ездить в филармонию на маршрутке, но вот за пирожок в буфете уже
приходилось добавлять из своих. Значит, хобби?
Самым ценным для меня была возможность говорить то,
что я думаю, и делать это так, как я считаю нужным. Я никак не был связан с
концертными организациями. Максимум, что могло произойти после выхода очередной
рецензии – хмурый взгляд и отсутствие «здравствуйте» при коридорной встрече с
руководящими работниками. Я не состоял в штате редакции и зарабатывал на жизнь
в других местах. Значит, мог не бояться, что, в случае неприема заметки, мне
будет нечего намазать на хлеб. Собственно, я был ограничен только двумя вещами:
своими непониманием и неумением.
- Что нового, интересного ты успел получить от встреч с
педагогами, студентами, вообще с новой культурой?
- Хм, это же отличный заголовок для мемуаров: Я и
Американская Культура. Займусь лет через пятьдесят, хорошо?
