|
Поскольку новый фильм Константина Лопушанского «Гадкие лебеди» по одноименной повести бр. Стругацких вышел в общероссийский прокат, сомневаться в
его не-эксклюзивности не приходится. Пойти на фильм
стоит без сомнений: сценарная основа – гарантия качества, каким бы
преобразованиям она ни подвергалась. Другое дело, во что она превратилась. По
данным Сети, фильм рождался долго и мучительно, автор первоисточника в курсе
изменений и даже одобрил их. Однако ж, не знаю, что же там одобрил Борис
Натанович, но точно знаю, что многочисленные знатоки творчества классиков
советской фантастики, чтущие Дух и Букву, ценящие
особое ироническое наклонение, в котором обычно движется повествование
Стругацких, с фильмом вряд ли согласятся. Впрочем, подозреваю и то, что люди,
незнакомые с повестью, оценят его по достоинству, ибо в фильме оставлено
главное – гуманизм, боль за Человека и скорбь о делах его. Очень похожее
чувство существования в двух контекстах возникало и после просмотра нашумевшего
фильма «Остров»: когда пытаешься оценивать фильм в ракурсе со-существования
в среде того кино, которое заполоняет ныне наши экраны, радуешься – новой теме,
проблематике, красоте и планке повыше. А станешь сравнивать с лучшими образцами
и с истинной сущностью, настоящей жизнью той среды, которая показана в фильме –
погрустишь об общей тенденции упрощенчества и вздохнешь об убогости…
Интервью
с Лопушанским
Все, что дальше – не в качестве диалога, но как
мнение заинтересованного зрителя.
Разочарование первое. Когда идешь на фильм,
названный как хорошо известное тебе и любимое произведение – ждешь
соответствия. Хочешь-не хочешь, а ждешь: не зря же
назвали так же! Раз так же – значит, о том же, теми же словами и образами. И
когда слова не те, образы не те и в целом несколько не о том, это
настораживает.
Разочарование второе. Утеряны упоминавшиеся уже
многомерность и ирония Стругацких: у них любое слово – многозначно, любой намек
может означать свою противоположность, ни один образ нельзя понять только как
положительный или строго отрицательный. Жизнь бьет в их романах ключом – жизнь
драматическая, трагичная, антиномичная, сладкая,
искушающая, захлестывает волной, запутывает, загадывает загадки и не дает на
них ответа. А в фильме – однозначные, причем штампованные решения, почти любое
действие и ответ на него – предугадываемые. Да, штампы высокого уровня и
ориентированные на высокопафосную мораль, но ведь
штампы... Мы должны негодовать на бесчеловечие военных и рыдать над несчастными
высокодуховными мокрецами, которых загубили, над
гениальными, но неприспособленными детьми-индиго, которых в итоге загубили
тоже. Над судьбой человечества, в конце концов, которое падает в бездну,
отворачиваясь от близкого спасения. Ну не рыдается
мне в сто первый раз! А нас, помнится, еще в бытность учебы на тележурналистике
учили: экран должен нести НОВОЕ! Стругацкие – несут, потому что не дают решения,
потому что каждый сам должен решать эти вопросы для себя, а не принимать их на
блюдечке с голубой каемочкой, как предлагается в фильме.
Разочарование третье. Актеры играют, на мой взгляд…
ну не плохо, но и не хорошо. Ибо хорошо – это когда игры не замечаешь. А тут –
есть она. Особенно у детей заметна и неприятна.
Разочарование четвертое. Замечательный
трагично-оптимистичный финал Стругацких заменили на банальное крушение всех
чаяний. Остается тоска по свету, которого в фильме нет…
Впрочем, что есть хорошего – тоже не замолчим:
Радость первая. Уже второй фильм с претензиями на
глубину на моей памяти, за недолгий срок. На основе Стругацких, то есть на
отличной основе, как бы я ни относилась к вторичному продукту. Однозначно
лучше, чем заново высасывать из пальца пошлости.
Радость вторая. Дождь. Атмосферу города передали
хорошо. Вообще все, что связано с изображением окружающего пространства,
сделано очень качественно и сильно. Очень чувствуется влияние Тарковского, у
которого Лопушанский был одно время ассистентом. Не
как подавляющий, но как дополнительный художественный компонент, добавляющий
много приятности зрительным впечатлениям: есть где остановиться,
сосредоточиться, полюбоваться красивым кадром. Капающая вода – символ
одиночества и безысходности, коричневато-красноватый фон – стильно!
Радостей немного, но их всегда меньше… Пожалуй, все
же главной радостью остается та, что появляются еще фильмы, о которых можно
спорить. Этакие гадкие лебеди кинематографа.
Анастасия Лямина
|
