| | Наш некоммерческий молодежный журнал объявил конкурс на лучшее литературное произведение в нескольких номинациях (рассказ, повесть, стихотворение, роман и т.д.). Нам прислали такие интересные произведения! Совершенно неожиданный результат. Конкурс только начинается, а уже есть из чего выбирать. Было бы интересно узнать разные мнения. Работы опубликованы на сайте http//www.volkey.ru в разделе "Конкурсы" |
|  |
|
 | | Может быть,вам стоило бы связаться с ридерами "Дебюта" и обязательно напечатать произведения не получивших премии авторов. Так случилось, что волею судеб я просмотрела произведения тех,кто не получил премию, думаю десятка-два Пелевиных и Коэльо там есть ))
Только жаль, что премии "Дебюта"были распределены по блату.... |
| |
|
| | 1.
Взгляд из темноты дня и света ночи. Разрезая внешнюю оболочку живого существа, он приникал в самое сердце. Не причиняя боли этот взгляд, этих серо-голубых глаз, мог узнать все: мечты и желания, тайны и страхи; а потом покинуть сердце все так же без боли и страданий.
Обладатель этого взгляда не принадлежал к роду человеческому (да, и не мог человек обладать всепроницающим взглядом). Он жил в шумном городе, знал его наизусть и владел почти всем городом, где никто не мог противоречить ему. Глаза этого странного создания поражали и завораживали с первого взгляда.
Но сегодня Волк смотрел на нее не так, как всегда, не к такому взгляду его красивых глаз она привыкла. Он смотрел на Маху не своим нежным испытующим взглядом, а жестким, и даже жестоким, но в то же время таким влюбленным. Что-то было не так сегодня. Для него сейчас даже солнце светило не так, как вчера. Весь мир стал казаться ему другим. Если посмотреть на Волка повнимательнее, можно было увидеть, свет. Он, как лучи окутывают весь солнечный шар, окружал плотным кольцом все мощное и сильное тело пса.
Все те пять минут, что они стояли друг напротив друга Волк улыбался, наверное впервые за всю его жизнь. Он явно был счастлив. Большие щенячьи глаза с оттенком счастья, принадлежавшие взрослому пятилетнему псу «без прописки и регистрации», смотрели на белую мускулистую собаку и будто говорили: «Представляешь, я, кажется, влюбился!»
Они были знакомы очень давно. Но Волк всегда относился к ней только как к подруге, хотя и очень близкой. Он и представить себе не мог, что она станет смыслом его жизни. Сам он был обычной дворнягой, как, впрочем, и Маха. Но поставить себя с ней в один ряд не мог – уж слишком чистой казалась ему душа собачки. Его любовь к ней не была чисто платонической или физиологической, вовсе нет. Это было… удивительное чувство, от которого распускаются ромашки и васильки. Волк мог подарить Махе мир и миру Маху. Но она навсегда останется с ним и, по его мнению, будет принадлежать только ему. Он ревновал ее к каждому встречному псу, но при этом ни разу не сказал, ни одного комплимента. Его душу, сердце и голову раздирали противоречия: он хотел быть с ней, но боялся, что Маха не примет его таким, какой он есть; любил ее и ненавидел; дарил вест мир и скрывал от него.
И вот сейчас, стоя перед ней, Волк долго перебирал слова, долго собирался с мыслями, проигрывал заранее все возможные результаты их встречи. И, наконец, выдавил из себя заветные четыре слова:
- Я люблю тебя, Маха, - сказал он, заикаясь. И отвернулся, ожидая, что сейчас собака «всей его жизни» пробежит мимо, задрав хвост, и будет кричать на весь двор, что непобедимый в бою Волк – влюбился.
А ведь действительно, равных ему в бою среди всех дворовых псов этого города не было. Все завидовали ему и почти что обожествляли. А молоденькие собачки только вздыхали ему вслед. Все, кроме Махи. А она подошла к нему, лизнула в нос, и он услышал ответ, на который так надеялся, но не ожидал услышать:
- И я тебя люблю, Волк, - тихо сказала Маха и снова лизнула его в нос.
2.
«Как странно. Еще вчера все было так хорошо, а сегодня снова никак», - думала она, пересекая до боли знакомый двор. Двор, где они гуляли под луной и говорили о своих чувствах. «А сегодня он снова холоден, как обычно, будто и не было в нашей жизни вчерашнего дня. Будто между шестым и восьмым февраля не было седьмого». А ведь именно в этот день, казалось серый и невзрачный, Волк впервые признался ей в любви.
И все это, ночь под луной, ласковые слова, признание в любви было только вчера, а сегодня кажется, что вечность назад.
Махе было уже три года, но понять, что любовь – страшная сила, она смогла только недавно, тогда, когда, влюбившись в Волка, узнала, что к ней он чувствует то же самое. А сейчас он исчез, нагрубил ей с утра и исчез. Было обидно. Она разочаровалась в своем любимом: не думала Маха, что ее Волк – трус, что он боится ответственности. Не знала белая собачка, что ее непобедимый пес не умеет проигрывать.
Маха забилась в угол и тихонько заскулила.
Когда она проснулась, было глубоко за полночь. Собака зевнула, потянулась и встала. Уже давно поднялась полная луна. И на небе рассыпались миллиарды звезд. И так хорошо, тепло, уютно в своем любимом уголке. В темноте ночи она услышала вой, не собачий, а дикий, безумный, зловещий вой белого волка. А у ближайшего дома, около их подворотни, там, где они впервые узнали друг друга, она увидела родной силуэт. «Волк», - что-то екнуло, сердце наполнилось нежностью, нахлынули добрые воспоминания, по телу разлилось тепло, исходившее из сердца и дальше, дальше по артериям, к каждой клеточке ее тела. Но в то же время Маха чувствовала, что с ним что-то не так. Она испытывала все те же чувства, что и ее любимый: его страх и его отчаяние принимала, как свои. А сейчас он боялся, но впервые в своей жизни ее бесстрашный и неустрашимый Волк боялся, не за себя, а за нее. (По мнению Махи, страх за другого является высшим проявлением смелости.) Он впервые почувствовал, что значит страх. Но даже в эти минуты он думал о своей Махе, и собачка это чувствовала.
Страх. Он чувствовал себя загнанным в угол. Уже который день подряд все его чувства обострены, в том числе и шестое – интуиция. Бедняга не знал, что с ним происходит и происходит ли вообще. Уже несколько дней его не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Он мог чувствовать зло всем своим телом, но наблюдатель был нейтрален: от него не исходили лучи света и добра, но он и не источал удушливый запах тьмы – тот, кто наблюдал за ним не был охотником.
Ночь. Подворотня. «Нужно добежать до ближайшего поворота и скрыться в темноте». Он знал проходные дворы этого города, как и то, что у него четыре лапы и один хвост. Никто не найдет его здесь, даже тот, кто родился и провел всю свою жизнь в этих местах. Но наблюдатель не был отсюда родом, Волк никогда раньше не чувствовал его. Но во время этой безумной погони тот, кто шпионил ни разу не сбился с пути. Наблюдатель не был человеком, но и собакой он тоже не был, он никогда не жил в этом городе и никогда раньше не был в нем. Но знал его наизусть, почти также хорошо, как и хозяин этого города.
Волк свернул в подворотню, и преследователь пропал. Пес больше не чувствовал его, не ощущал его запаха. «Надо найти его, моего преследователя, увести подальше отсюда, подальше от моей Махи. Но где же он?». Волк любил ее, он не мог причинить ей боли и не мог позволить другим ранить свою любимую.
Но наблюдателя уже не было нигде. Стоило ему подумать о своей любимой, как тот пропал, исчез, как сквозь землю провалился, тонкий аромат любви отпугнул преследователя. А вместе с ним ушло и чувство страха...
Занимался рассвет. Волк подошел к Махе, сжимая в зубах только что распустившийся цветок.
- Это тебе.
Ярко-синий цветок был первым подарком Волка, первым, но не единственным.
Убегая от наблюдателя, Волк убегал от своей сущности, в жилах этой собаки текла волчья кровь. И все чаще его волчья сущность возвращалась к нему, напоминая о происхождении. И только любовь и воспоминания о любимом существе помогли ему хоть ненадолго отсрочить свой приговор. Он проговорен жить в лесах и возглавлять волчью стаю, а не стаю собак. А сейчас он нашел себя. Оставалось только выспаться, а потом что-нибудь съесть, разделив это что-нибудь со своей любимой.
3.
Снова как будто камень лег на его плечи. Снова сумерки вступали в свои права. Волку не было одиноко – с ним, независимо от расстояния, была душа любимой, не было холодно – грела ее любовь. С каждым днем двойная жизнь становилась все тяжелее: днем собака, а ночью непонятое существо. Рассудок говорил Волку, что его дом не здесь, а в глухих, диких лесах, где живут его предки. Но ведь еще существовало сердце, которое не хотело пускать его к своим корням, говоря, что здесь в душном, пыльном городе остается его жизнь – Маха. И сердце, глупое, но умеющее любить, никогда не позволит бросить ее одну.
Понимая, что должен остаться здесь Волк все же с наступлением темноты уходил искать себя, искать наблюдателя и преследователя... Пес выл на луну от бессилия и злобы.
Сейчас он снова бежал никуда. «Я не волк, - думал он, разгоняясь все быстрее и пытаясь поймать свой хвост на бегу, - я – собака, обыкновенный дворовый пес!». Хвост сопротивлялся, видимо, не желая быть пойманным.
В конце улицы мелькнул до боли знакомый силуэт. Он являлся Волку каждые сумерки и всегда уходил от него. Знакомый образ мелькнул еще раз уже ближе и снова скрылся в переулке. Нос пса почуял незнакомый запах.
«Он же живой!» - Волк сорвался с места и погоня началась.
В серо-голубых глазах пса можно было увидеть счастье. Он даже сам не знал от чего ему вдруг стало так легко и свободно.
Силуэт дикого волка остановился на окраине города, повернулся к псу спиной и завыл, закрыв глаза и подняв голову к небу. Волк подхватил протяжную песню луны. Дальше волк и собака побежали рядом, бросая на ходу обрывки фраз и задыхаясь.
- Стой! – не выдержал наконец обмена любезностями пес. - Кто ты? Отвечай или...
Каким же маленьким ощущал себя пес-пятилетка, говоря заезженные фразы, которые он говорил каждой собаке, случайно оказавшейся в Его городе. Он так надеялся услышать вразумительный ответ, но пришлый волк снова отвернулся от него, в последний раз посмотрел на луну и скрылся в сгущавшихся сумерках.
- Где ты был? – ждал его дома обычный вопрос, повторявшийся каждый день после бешеной скачки за туманом.
Маха лежала на своем месте в Его доме, а вокруг копошились маленькие, слепые существа...
- Это... кто? – заикаясь, спросил ошарашенный Волк, глядя на комочки.
Пес начал лихорадочно подсчитывать месяцы и дни. Да, они вместе больше полугода, как он мог... не заметить...
Вместо ответа на глупый вопрос любимого Маха перевернулась на другой бок, закрыв собой живые комочки от всепроницающего взгляда Волка, положила голову на передние лапы и заснула. Волк лег рядом. «Все-таки любовь – страшная сила!» - подумал он и тоже заснул.
4.
За углом раздался душераздирающий вопль. «Вопило» не одно существо, их было множество, на слух больше двадцати. «Дикий вопль» становился все громче и громче, а достигнув своего апогея не собирался утихать.
В конце концов любопытство взяло верх и Волк двинулся вперед, на заинтересовавший его крик. Голоса доносились с первого этажа местного общежития. Пес приподнялся на задних лапах, передними уперся в подоконник и, не рассчитав расстояния, больно стукнулся носом о стекло. «О, Боже! Куда я попал?». Перед его глазами предстала удивительная картина: ненавистные Волку существа, называющие себя людьми, стояли полукругом и... выли на непонятном языке. «Странно, - подумал пес, - кажется, до полнолуния не меньше трех дней, да и времени еще только полдень!». Слушать дальше дикое завывание пес не смог: «Неужели вот это люди называют «пением»?». Убрав передние лапы с подоконника он пошел быстрым шагом, плавно переходящим в быструю рысь.
Идти домой не хотелось, слишком рано для обеда и поздно для завтрака, а приходить в Свой дом просто так, запрещала Маха. Когда он приходил домой, собака шикала на него и под предлогом того, что он разбудит «их комочки», выпроваживала вон. Волк не любил своих детей, они отняли у него смысл жизни – Маху.
Быстро пролетали одна за другой незнакомые улицы. И тут... он оказался в «любимом переулке», где каждый раз встречал образ прошлого – своего преследователя. Переулок пропитался запахом волков и свободы. Пес хотел правды, и правда пришла. Из-за мусорного контейнера вышел волк. Он не убегал, как обычно, а шел к псу гордой походкой, глядя прямо в глаза.
- Кто ты? – уже почти семь месяцев, каждый вечер Волк задавал один и тот же вопрос и уже не надеялся услышать ответ на него.
- Я – твой брат...
И затихло в этот момент, в момент истины, все – ветер, птицы, шумный мир людей...
Мимо снова неслись дома, машины, улицы, на смену которым пришли деревья, степь, а дальше лес.
Волк понял, что вот он – Его дом. И будто иголка кольнула его сердце: «А как же моя Маха?»...
Теперь он знал все о себе. Знал о том, что рожден от матери-волчицы и отца-пса. Знал, как попал на улицы большого города. Знал, почему в течение семи месяцев его преследовал чистокровный волк, его брат. Знал он и то, как поступит теперь: он приведет Маху и своих волчат в новую стаю, они будут жить в лесу и они будут счастливы...
5.
Так страшно ей не было еще никогда. Лес, густой и темный, ночью казался черной пучиной, поглотившей любимого навсегда. Он обещал, что вернется, но вот уже пять дней Маха не видела ни Волка, ни его брата, иногда заходившего по ночам. Волчата росли и с каждым днем: внимание, любовь и ласка отца становились им все нужнее и нужнее. Раньше, до того, как Волк начал ходить в лес, Маха чувствовала его (независимо от расстояния, разделявшего их) – чувствовала его дыхание, его любовь, а теперь она не чувствовала ничего, кроме одиночества и страха за себя.
Сейчас собака шла внутри черной бездны, прислушиваясь к каждому звуку и вздрагивая от любого шороха. Где-то в тишине под руку с луной гулял ветер. Но свет вечной спутницы одиноких – луны – даже не доходил до середин стволов старых деревьев, а застревая, умирал в густой кроне.
Из-за ближнего дерева выглянула волчья морда, дикая и озлобленная, и потянул знакомый запах. «Волк! - у Махи сильнее забилось сердце, не было ни малейшего сомненья в том, что это он. – Но откуда за такое короткое время на его морде успели появиться такая дикость и злость?!»
Сквозь густые ветки старого леса его носа коснулся запах дома. Он знал кто принес этот запах и знал зачем, но боялся выйти, боялся показать то, чем он стал за эти короткие пять дней. Все же сердце перебороло разум – Волк сорвался с места, мельком посмотрел на луну – вечную подругу влюбленных – и помчался вслед за запахом.
Меньше чем за неделю пес одичал, шерсть на нем висела клоками, да и то не везде, поперек морды пылали свежие царапины – следы побед за «новую» территорию. Но даже в пылу самых жарких сражений он помнил Маху и кровью добытые земли предназначались только ей.
Ветки хлестали его по морде, били по спине, груди и лапам. В Волке сидели ярость, ненависть и любовь, предназначавшиеся только одному существу. «Она здесь, рядом! Она пришла ко мне, но зачем?» - пес остановился и осторожно взглянул на родню душу, он хотел улыбнуться, но на морде нарисовалась только злая усмешка...
- Волк, зачем? – если бы собаки умели плакать, то Маха разрыдалась бы, - я же люблю тебя...
- И я тебя... – Волк отвернулся, что-то нехорошее медленно поднялось в его сердце, он не мог смотреть любимому существу в глаза – не позволяла совесть. «Действительно, зачем? Она же единственная, кто дорог мне! Я же люблю только ее...»
- Пойдем, домой...
- Маха, мой дом здесь... и... твой тоже.
- Мы не сможем так жить, здесь мы не свободны от осуждающего взгляда твоих предков, здесь мы слишком разные. Ты – волк, я – собака, лайка, рожденная для жизни в шумном городе.
- Не правда! Мы будем вместе, мы образуем новую стаю: ты, я и наши волчата...
Маха прижалась к его морде своей, и искра, угасающая искра надежды, пробежала между ними, а после ушла в никуда, туда, откуда появилась.
- Я люблю тебя, Маха, оставайся со мной!
Он опустился на колени, припадая на передних лапах.
- Прости меня, - они легла перед ним. Волк лег рядом. А потом снова была
их первая ночь – долгие разговоры ни о чем и обо всем на свете, прогулки под подругой-луной и любовь, только любовь...
Они остались в лесу, большой семьей. Остались навсегда. Теперь лес не казался Махе черной бездной, он стал ее домом.
Сбылось предчувствие Волка... они стали счастливыми после долгих скитаний межу двумя мирами. |
| |
|
|
